Хроники Сиалы - Страница 72

Я уже было собирался уходить, когда из-за стены донесся крик боли:

— Гаррет, спаси!

Я положил книги на землю, подпрыгнул, уцепился руками за верх стены, подтянулся и посмотрел, кто меня зовет. По улице Кровельщиков, ковыляя, спотыкаясь и падая, бежала человеческая фигура. В ней я узнал Шныга. Выходит, выжил. Хоть он и прижимал одну руку к себе и подволакивал правую ногу, но выжил. И не просто выжил, но бегом пробежал гигантскую улицу Кровельщиков, а потом, видно, заметил, как я перелезаю через стену, и ухватился за свой единственный шанс. Самому бы ему через стену не перелезть, а вот я мог помочь.

— Гаррет, не бросай, прошу! — выкрикнул он.

Я не отличаюсь любовью к ближнему, который мечтает всадить мне под ребро нож, но помочь Шныгу нужно. Это великолепный шанс узнать и о его заказчике, и о таинственном Хозяине.

— Быстрее! — рявкнул я спешащему вору. — Прибавь ходу! Рассвет на носу!

На простоватом лице вора отразилось отчаяние. Он изо всех сил поднажал, но до стены было еще двадцать с лишним метров.

— Хватайся за руку! — Я протянул ему навстречу руку, но со стены не слезал, уже находясь ногами в кварталах города Ремесленников.

Шныг не успел. Горизонт вспыхнул проснувшейся розовой зарей и разогнал утреннюю тьму на небе. Я резко нырнул обратно, соскользнув со стены на землю, но недостаточно быстро, чтобы не заметить, как из бедняги Шныга во все стороны бьют ослепительные лучи багрового света. Сдавленный вопль с той стороны стены — и тишина.

— Чтоб по мне всю ночь маршировала армия пьяных карликов, пробормотал я и потряс головой.

Творится под носом Сагот знает что.

Все же я сильно устал, дай Сагот добраться до кровати, а там меня не поднимет и залп гномьих пушек. Я поднял с земли тяжелые книги, прижал их к себе и быстрой походкой спешащего по очень важным и неотложным делам человека пошел по просыпающимся кварталам города Ремесленников.

В этой части города вставали спозаранку. Ремесленники прощаются со сном, когда другие еще дрыхнут. Хочешь заработать, просыпайся раньше. Уже растапливает свою печь булочник, из его дома приятно пахнет свежей сдобой и тестом, спешит по делам молочник, толкая впереди себя огромную тележку, заставленную металлическими бидонами, в Портовый город спешат лудильщики, отчаянно зевая, бредет по дороге еще толком не проснувшийся старый маляр. Еще только-только начало светать, а рабочий люд уже проснулся и занялся своими обычными рутинными делами.

Ветер доносил звуки ковки металла из квартала Оружейников и Кузнецов. Тем, кто живет рядом с этим районом города, я лично не позавидую. Пару раз у городских старшин возникала идея взять всех работающих по металлу и поселить в Пригороде, и каждый раз этой идее противился король. В принципе правильно противился. Если вдруг Авендум попадет в осаду, то кузнецы и оружейники, их мастерские и маленькие заводики очень понадобятся обороняющимся, а когда приходит враг, ценное лучше держать внутри стен, чем за ними.

— А ну пш-шел! — Старая тщедушная бабулька замахнулась такой же старой и растрепанной метлой на какого-то валяющегося на земле пьяного забулдыжку. В городе Ремесленников не любят лентяев. — Вставай, вставай! Ишь разлегся!

Думаю, что после объявления о том, что демоны ночи изгнаны из Авендума навсегда, количество пьяных, не дошедших до дома и уснувших прямо на улице, резко увеличилось.

Город жил, жил и даже не обращал внимания на то, что скрывается за белой стеной Закрытой территории. За двести лет люди привыкают и не к такому страшному соседству.

— Ну есть под боком зло, но ведь сидит себе за стеной, сидит тихо, никого не трогает, к нам не суется, жить не мешает. Ну и ладно! Деды жили, отцы жили, теперь мы живем. Да и на век наших внуков и правнуков хватит!

Так думает чуть ли не каждый обыватель.

— Авось пронесет, не затронет, переждем, перебедуем, Орден-то нам на что?

Иногда наслушаешься этих лопухов, и прямо такое зло берет! Это все равно что сидеть на пороховой бочке с горящим фитилем под ясным небом и надеяться, что начнется дождик. Понимаю, с этой язвой города, таинственной Запретной территорией, сделать ничего нельзя, но и закрывать глаза, надеясь, что боги спасут, тоже нельзя! Потому как…

Тьфу! Устал я, устал, вот и потянуло на философские диспуты с самим собой.

Город Ремесленников остался позади, народу было немного, и я без труда прошел пока еще полупустую в эти утренние часы часть города. Отдельные люди косились на меня, видно видок был еще тот, но мне на них в данном конкретном случае было абсолютно начхать. Ну и что, что лицо грязнее, чем у рывшегося в земле тролля, что подбородок в запекшейся крови, а камзол как будто трепали озверевшие мартовские коты? Да еще и клинок на бедре, да странноватый арбалет за спиной, да сумка, да книги в руке, да угрюмая рожа, да хмурый взгляд. В общем, шляется тут какой-то тип — то ли прячься, то ли стражу зови.

А вам-то какое дело, господа обыватели? Не видите, что устал? Иду, никого не трогаю, по своим важным и махоньким делам.

Моя не самая радостная физиономия отпугнула любопытствующих, и я вполне спокойно протопал до самой Соборной площади. К счастью не встретив по дороге ни единого служаки Лантэна.

Повезло. Попал в пересменок. Одни стражники заваливаются на боковую, другие еще только покидают казармы. Если б нарвался на этих обалдуев, то расспросов бы точно не избежал. Стражники, пока не устали от целого дня на ногах, с утра настырные, им палец в рот не клади.

Я подошел к воротам Собора, где меня и встретили уже знакомые старцы-жрецы. Создавалось впечатление, что эти старые развалины так и не удосужились покинуть свой пост с того самого момента, как я их видел в последний раз. Неназываемый их знает! Может, так все и было. Оба старика окинули меня не самыми радостными взглядами, но их тут поставили не для того, чтобы думать, а с очень важным и ответственным заданием — как заморские попугаи талдычить одну и ту же фразу: