Хроники Сиалы - Страница 239

239

— Вот молодежь нынче пошла! Были ведь у нас времена романтики, ухаживаний, а теперь что? Теперь им только бы…

Далее милая старушенция произнесла фразу, от которой покраснели бы даже матросы. Новая знакомая Угря имела вид колоритный и, не побоюсь этого слова, забавный. Черное платье висело на ней как на вешалке, фиолетовый парик казался полным недоразумением. На морщинистом лице слой белой пудры в палец толщиной. Все это очарование гардероба дополнялось весьма упитанным песиком с огромным синим шелковым бантом на шее.

— Графиня Рантер к вашим услугам.

Интересно, чего это они все сегодня предлагают свои услуги?

— Я…

— Ох, не трудитесь, герцог. Я прекрасно знаю, кто вы такой. Впрочем, как и все в этом зале.

— Сплетники? — подскочил я на помощь к Угрю, вспоминая недавний разговор с бароном.

Я заработал довольно пренебрежительный взгляд старушенции.

— Это вам сказал Оро-медведь? О чем это он так долго с вами беседовал? Впрочем, не трудитесь отвечать, дралан, это даже моему милому лохматому Тоббиандру понятно. Правда, мой маленький? — засюсюкала графиня, обращаясь к дремлющей собачке. — О чем может рассуждать этот пропахший пивом варвар? Только о мечах, боях и глупых орках, которых просто не существует в природе! Правда, мой масенький?

— Вы не верите в орков, графиня?

— Верю. Но Тоббиандр такой впечатлительный! Кстати, вы выглядите намного моложе, чем я думала, герцог!

— Правда? — это все, что смог сказать Угорь.

— Да, когда я вас видела в последний раз, лет сорок тому назад, вы важно маршировали под стол с деревянным мечом в руке. А сейчас вам не дашь больше тридцати пяти. Северяне обладают секретом вечной молодости?

Я натужно рассмеялся, Угорь хранил ледяное спокойствие. Проклятая старуха видела настоящего герцога! Пускай в это время он и был в младенческом возрасте!

Не волнуйся, Гаррет! Не паникуй, Гаррет! Герцог жил затво-о-орником, Гаррет! Никто его не узна-а-ает, Гаррет! Я с тобо-о-ой, Гаррет!

Чтоб демоны съели этого Кли-кли с его гениальнейшими идейками!

— Наверное, молодость — это от предков, графиня.

— Кстати о предках! Вы совсем не похожи на своего отца, герцог. Совершенно! И я не вижу в вас ни одной знакомой черты моей любезнейшей троюродной кузины!

Троюродной кузины? А! Якобы матери Угря! Я быстренько перебрал в уме родословную по линии матери герцогa. Да, точно! Есть пересечение с ветвью рода Рантеров. Пускай дальнее, но есть.

— С этими вопросами вам лучше обратиться к моей матери, любезная графиня.

— Как же, позвольте спросить? Она же давно умерла!

Оп-па! Пора заканчивать разговор.

— Да, великая потеря, — встрял я в разговор, беря Угря под локоть. Но позвольте вас покинуть, у нас еще множество дел.

И не дав сказать ей ни слова, мы направились к широкой мраморной лестнице на противоположном конце зала. Удивленный взгляд графини буравил мне спину. Ничего, переживет. А что она хотела от только что оторванного от сохи дралана? Вежливых манер?

Слева от меня раздался смех. Конечно же это был Кли-кли, развлекающий господ дворян. Шут взялся за дело всерьез, и все эти разодетые павлины гоготали не xуже чем обычные простолюдины. Гоблин пел песенки, жонглировал тремя полными фужерами вина и загадывал загадки. На мой взгляд, шутки эти были слишком тупы, но у знати они имели оглушительный успех.

— Наверх, — сказал я Угрю. — Проверим, что там.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж и очутились на балконе. Этот балкон кольцом опоясывал зал, и отсюда открывался великолепный вид. Здесь же начинались два коридора, ведущие вглубь здания. В ближайшем от меня коридоре оказалось множество картин в огромных позолоченных рамах — целая портретная галерея. Ради любопытства я подошел к первому полотну. С картины на меня насмешливым взглядом смотрел граф Балистан Паргайд собственной персоной. На следующем полотне был изображен человек, который являлся копией Паргайда. Отец, вне всякого сомнения. Я сделал шаг, чтобы увидеть деда любезного графа, и тут в животе у меня защекотало. Я было подумал, с чего это вдруг такая неприятность, но вспомнил слова Миралиссы о ключе и щекотке.

Ключ! Клянусь Саготом, ключ где-то рядом!

— Я что-то почувствовал, Угорь, прикрой, если что!

Я прогулочным шагом углубился в коридор, все больше и больше отдаляясь от зала, где проходило празднество Соловьев, и остался наедине с картинами, с которых на меня смотрели многочисленные предки Балистана Паргайда.

Щекотка в животе усиливалась. Ключ звал и манил к себе.

— Я здесь! Я тут! Я здесь! Скорей! Узы зовут! — чудилось мне.

Оставалось пройти совсем немного, ключ за какой-то из двух дверей, что возле последнего портрета в коридоре. Я подошел к дверям и невольно остановился, разглядывая портрет, привлекший мое внимание. Только сила воли не заставила меня охнуть.

Портрет был старым. Очень старым. Об этом говорили и краски, потемневшие от времени, и манера письма, использованная художником. Оценив картину сугубо профессиональным взглядом мастера-вора, не гнушавшегося в свое время кражей произведений искусства, могу с уверенностью утверждать, что полотну не менее пятисот лет, а человеку, которой изображен на нем, все полторы тысячи.

Мужчине с картины было за пятьдесят, худой, с седыми висками и такой же проседью в аккуратной бородке. Усов человек не носил. Карие глаза смотрели на меня с дружелюбной насмешкой. И этого человека я знал, а точнее, видел, пускай он и жил в те времена, когда Ранненг был всего лишь небольшой деревушкой, а Авендума даже не существовало. Где я видел этого парня? Конечно же во сне! В том самом сне, где этот человек убил мастера-карлика и попытался захватить ключ, но нашел смерть от кинжала эльфа. Мне помнится, что у этого человека на камзоле был вышит золотой соловей. Вот кого мне так напоминал Балистан Паргайд! Фамильное сходство между нынешним слугой Хозяина и человеком, нашедшим свою смерть в Горах карликов, очевидно! Как же его звали…

239